Калининград и Кёнигсберг в записках, воспоминаниях и стихах

Николай Карамзин: амплуа путешественника 


Портрет Карамзина кисти Василия Тропинина (1818)

В 1789 году 22-летний Николай Карамзин, писатетель и историк, путешествовал по Европе. «Гран-тур», очень популярный тогда, совершался в образовательных целях: просвещенные аристократы ездили по европейским городам, записывали свои наблюдения, рассуждали об общественном и городском устройстве – и думали, как использовать эти наблюдения на родине. Название этого жанра ­– травелог (иными словами, путевые записки). Вот что Карамзин записал по прибытии в Кёнигсберг 17 июня 1789 года:

Кенигсберг, столица Пруссии, есть один из больших городов в Европе … ныне коммерция его довольно важна. Река Прегель, на которой он лежит, хотя не шире 150 или 160 футов, однако ж так глубока, что большие купеческие суда могут ходить по ней. Домов считается около 4000, а жителей 40 000 – как мало по величине города! Но теперь он кажется многолюдным, потому что множество людей собралось сюда на ярманку, которая начнется с завтрашнего дня. Я видел довольно хороших домов, но не видал таких огромных, как в Москве или в Петербурге, хотя вообще Кёнигсберг выстроен едва ли не лучше Москвы.

Город и в последующие годы успешно развивался – вплоть до середины XX века, пока его насыщенную, многонациональную, веселую жизнь не прервали бомбардировки, случившиеся под конец Великой Отечественной войны.

«Новый русский город – наш Калининград»  

Почти сразу после победы союзных войск началось переселение советских граждан на территории Восточной Пруссии, которые отошли под управление Советского Союза. К руинам некогда величественного города съезжались люди из разных уголков СССР. Ко второй половине 50-х стала популярна песня «В славном сорок пятом» (слова Л. Н. Колбасенко):

Москвичи, куряне,
Псковичи, смоляне – 
Мы в труде не ведали
Никаких преград.

Отдыха не знали,

Из руин подняли

Новый русский город –

Наш Калининград.

Действительно, даже на развалинах древнего города новым жителям удавалось сохранять воодушевление. Алексей Трамбовицкий, один из переселенцев, вспоминал, как русские и немцы вместе участвовали в танцах: 

Танцы устраивались в парке, позднее получившем имя Гагарина, в спортзале нынешней школы № 3, около швейной фабрики, прямо на углу улиц Печатной и Павлика Морозова. Танцевали обычно под радиолу, гармонь или духовой оркестр. Девушки на танцы приносили туфельки, принаряжались. В моде были танго, вальс, фокстрот, молдаванка, венгерка, кадриль.

Раненый Шиллер

Но разрушенные, мрачные районы вызывали и тяжелые, озадачивающие размышления. Петр Немцов, например, рассуждал о судьбе восточнопрусских памятников в контексте истории: 

Нелепая, напыщенная, позеленевшая от времени статуя Вильгельма с обнаженным мечом. И «железный канцлер» с обезображенной русским снарядом щекой. Какой глубокой насмешкой звучат слова надписи: «Мы, немцы, боимся только Бога, но больше никого на свете».

Речь идет о двух скульптурах. Памятник Вильгельму – памятник немецкому кайзеру. «Железный канцлер» – Отто фон Бисмарк. Недавно в Светлогорске нашли его уменьшенную копию. 

История лечения бегемота

Но все-таки жизнь шла своим чередом. Были и житейские беды, с которыми жители послевоенного города успешно справлялись. Зоотехник Владимир Полонский рассказывал, как о спасении заболевшего бегемота в зоопарке:

Принял лечение к бегемоту 14 апреля 1945 г. Впервые оказал помощь водой. В последующем попытался дать ему молока. В следующий раз — молотой свеклы. ... Прошло две недели. Бегемот кушает слабо. Я решил дать водки 4 литра. Бегемот стал кушать хорошо ... Удалось спасти бегемота, не отходя от него, через 21 день.

Другие воспоминания переселенцев 40-х городов можно почитать в книге «Восточная Пруссия глазами советских переселенцев» под ред. Ю. В. Костяшова.

Бродский: мечты о Риме

В 1963 году восстанавливающийся город посетил Иосиф Бродский. Его друг, Лев Лосев, позднее рассказывал, что редакция журнала «Огонёк» посылала поэта в Калининград сделать фотографии для издания и просто развеяться. Кажется, Бродский едва ли называл Калининград советским названием. В его цикле сочинений о городе чаще всего звучит старое название – Кёнигсберг.


Иосиф Бродский в 1965 году

Поэта интересовало старое наследие, завораживали руины, которые еще оставались видимыми. В стихотворении «Einem alten Architekten in Rom» город и вовсе уподобляется разрушенному варварскими нашествиями Риму, а герой чувствует себя призрачным гостем безжизненного пространства.

Этот перечень упоминаний Калининграда вовсе не претендует на полноту. Он лишь показывает, насколько изменчивым мог быть город в разные времена! И насколько неоднородным он мог быть в одно время – для разных людей.