«Мне и обидно, и больно находиться среди людей, ниже меня поставленных по уму, прозорливости и таланту, и не чувствовать к себе должного уважения. Почему, почему я лучше всех?», — вопрошал Даниил Хармс в рассказе «Как я растрепал одну компанию». Эпатажные, саркастические строки дали название выставке, которую KGallery открыла совместно с издательством «Вита Нова». Лаконичная и очень продуманная экспозиция рассказывает про предводителя обэриутов в контексте эпохи и через людей, с которыми он общался, спорил, которых любил и приглашал участвовать в своих странных перформансах.
«От меня останется в истории светлое пятно»
Выставка рассказывает о поэте — логично ожидать увидеть в залах автографы Хармса, его рукописи, первые издания книг, документы, портреты. Всё это здесь есть, но сухость бумаги смягчает живость красок. Кураторы проекта задумали показать Хармса в диалоге с живописью и графикой: поэт общался со многими художниками, и KGallery собрала работы тех, кого обэриут знал лично. Самые известные имена в списке — Казимир Малевич, Павел Филонов и Михаил Матюшин. Все трое присутствовали на «Трёх левых часах», авангардном перформансе обэриутов, который проходил, к слову, тоже на Фонтанке, в Шуваловском дворце, где сейчас открыт Музей Фаберже.
Фото: Мария Десяткова / Горбилет
Концептуальное оформление выставки продумывали театральные художники Эмиль Капелюш и Яна Глушанок, продюсировал проект соавтор «Кабаре ШУМ» (для многих — место силы!) Артём Балаев. Экспозиция занимает оба этажа галереи и состоит из нескольких тематических разделов. В каждом из них звучит музыка, созданная специально для выставки современным композитором Владимиром Розановым (он, например, написал саундтрек для спектакля Андрея Могучего «Холопы»).
В сопровождении можно услышать три инструмента — баян, кларнет и тубу. Каждая из пяти композиций альбома отражает впечатления от абсурдистского наследия Хармса и вдохновлена авангардистскими поисками 1920–1930 годов. Розанов соединил коллажную технику и сонорное звучание: его музыка сложная, она будто распадается на части, и именно поэтому прекрасно погружает в образный мир поэта и иллюстрирует его жизненный путь.
Объёмный портрет Хармса обрисовывают связи с его окружением. Отмечая влияние среды и других людей, кураторы показывают, как Даниил Ювачёв стал поэтом Хармсом.
Фото: Мария Десяткова / Горбилет
«У меня есть все данные считать себя великим человеком»
Выставку открывает раздел «Место действия», рассказывающий о родном для героя Петербурге и родителях обэриута — Иване и Надежде Ювачёвых. Оба колоритные личности: отец был народовольцем, готовил покушение на царя, но революционера задержали и приговорили к смертной казни. В день исполнения приговора его заменили ссылкой, из которой Ювачёв вернулся глубоко верующим человеком (удивительные пересечения с судьбой Достоевского) и стал религиозным писателем. Мать Хармса происходила из старинного, но небогатого дворянского рода, работала заведующей «Убежища для женщин, вышедших из тюрем Санкт-Петербурга». Именно там, в казённой квартире, у них родился сын Даниил.
.jpg)
Фото: Мария Десяткова / Горбилет
Петербург-Петроград-Ленинград как один из героев выставки предстаёт лишённым имперского блеска, кажется пустым, но при этом даже уютным. Люди прогуливаются по площади Урицкого (Дворцовой), бредут по каналам на акварелях «ленинградского маркиста» Николая Лапшина, дома-двойники отражаются в воде, а над Балтийским морем разливается бесконечная белая ночь Матюшина. Более уютные городские пейзажи принадлежат кисти Наталии Красовской — художницы, работы которой нашли сотрудники KGallery при подготовке к одной из прошедших выставок.
В этом же разделе выставляются портреты работы Владимира Гринберга, в которых чувствуются лёгкие касания Серова и влияние живописи модерна. Прекрасна нежная, прикрывшая веки жена художника, хорош и сам Хармс: его портрет кураторы поместили напротив мясорубки (не истории ли? А может, отсылка к фильму «Мясорубка», показанному на вечере обэриутов в 1928 году?).
Среди биографических экспонатов — книги, принадлежавшие Хармсу, его детские фотографии, рукописи, в том числе стихотворения «Небо» и «От бабушки до Esther», в котором упоминается имя первой жены поэта Эстер Русаковой: он всегда писал его латинскими буквами. В монограмме из имени возлюбленной Хармс видел окно, опрокинутое горизонтально. На метафорическом уровне — створку, разделяющую пространство комнаты поэта и космоса.
Фото: Мария Десяткова / Горбилет
«В Союзе писателей меня считают почему-то ангелом»
Следующая комната через знаменитый вечер «Три левых часа» представляет других обэриутов — Александра Введенского, Николая Заболоцкого, Константина Вагинова, Игоря Бахтерева. Выступление в Шуваловском дворце в 1928 году было их общим триумфом — первым и самым масштабным перформансом участников объединения.
Фото: Мария Десяткова / Горбилет
В первый час Хармс выехал на сцену, сидя на шкафу, и читал стихи. Вместе с ним выступали Введенский, Заболоцкий, Вагинов и Бахтерев. Во втором отделении показали абсурдистскую пьесу «Елизавета Бам», которую Хармс написал специально для этого вечера. Завершились «Три левых часа» показом авангардного фильма «Мясорубка» студентов-киношников Александра Разумовского и Климентия Менца. Перформанс привлёк толпы зрителей и наделал много шума в газетах.
Объединение реального искусства сформировалось во многом благодаря влиянию Хармса, который стремился сплотить левых поэтов. К выступлению «Три левых часа» участники готовили программную декларацию группы. Среди общих идей были такие: «мир непоправимо хаотичен», «мир фрагментирован», язык — «парадоксальная форма выживания» в хаосе, чтобы прорваться к «реальности» литературный текст нужно превратить в «реальную вещь».
Фото: Мария Десяткова / Горбилет
Основным принципом построения произведения был эксперимент, часто нелогичный, сбивающий с толку. Так, по своим взглядам на литературу члены группы были близки футуристам и авангардным художникам. Малевич, например, помогал Хармсу, Бахтереву и Введенскому организовать экспериментальный театр «Радикс». А Владимир Татлин работал иллюстратором в «Детгизе», где печатался Хармс. Ученица Филонова, Алиса Порет, тоже иллюстрировала книги, а ещё была близкой подругой и даже возлюбленной Хармса.
Фото: Мария Десяткова / Горбилет
В «детском» разделе выставки представлены оригиналы журналов «Чиж» и «Ёж» — оба были немногими площадками, где Хармс мог легально печататься при жизни. Редактировал издания Олейников, человек гораздо более близкий советской власти, чем Хармс. И всё равно пострадавший от неё во время большого террора.
ОБЭРИУ — это задор, парадокс, игра, но театрализация всегда служила поэтам группы прикрытием для серьёзных рассуждений о жизни и смерти. Счастливой беззаботности предаваться особенно трудно, зная, как грубо оборвались судьбы многих участников объединения. За работу в детской литературе Хармса, Введенского и Бахтерева впервые арестовали в 1931 году. Якобы через книги Даниил занимался антисоветской агитацией, да ещё и воздействовал на самую драгоценную возрастную группу — детей, которые должны были воспитываться как новые советские люди. Тогда дело кончилось ссылкой в Курск. Хармс, конечно, город ненавидел, но всё лучше, чем умереть в тюрьме.
Фото: Мария Десяткова / Горбилет
«Я ловил момент, но не поймал и только сломал часы»
Разбивающая сердце хронология второго ареста поэта даётся в финальных залах выставки. В 1941 году Хармса задержали за распространение «клеветнических и пораженческих настроений». Чтобы избежать расстрела, поэт симулировал сумасшествие, чему хорошо научился благодаря общению с любимыми чудаками «естественными мыслителями». Его отправили в психиатрическую больницу «Крестов», где он и скончался, вероятнее всего, от голода.
На выставке есть контрапункты — в каждом зале личные вещи поэта экспонируются в окружении зеркал и черной, будто сгоревшей бумаги. Искажение пространства, тяжёлый запах гари — образы зловещие. Более всего угольного пепла в последнем зале выставки. Там — подлинный чемодан, в котором Яков Друскин вместе со второй женой поэта, Мариной Малич, спасал рукописи Хармса после его задержания. Над саквояжем представлена карта с маршрутом «спасательной миссии»: от дома Хармса на улице Надеждинской на Петроградскую сторону, где жил Друскин. Без него архивы Хармса не сохранились бы.
Фото: Мария Десяткова / Горбилет
Портрет Друскина, снятый Шемякиным, выставляется в окружении остановившихся часов-будильников. На стрелках каждого — разное время. Оно идёт и стоит одновременно. Известно, что у Хармса отношение к часам было особенное. В его комнате, по свидетельству Всеволода Петрова, «Висели на гвоздике серебряные карманные часы с приклеенной под ними надписью: «Эти часы имеют особое сверхлогическое значение».
Фото: Мария Десяткова / Горбилет
Прошло 120 лет со дня рождения Хармса, но за это время у нас не получилось разгадать, каким он был на самом деле. Представляя окружение поэта, KGallery подсвечивает его необыкновенность. Конечно, Хармс был лучше всех.
Как работает выставка «Почему, почему я лучше всех?»
Открыта ежедневно с 11:00 до 20:00. Стоимость билетов отличается в будни и выходные дни. Льготный — 100 ₽ и 200 ₽, для взрослых — 350 ₽ и 450 ₽ соответственно. Экскурсии по выставке «Почему, почему я лучше всех?» проходят каждую среду и воскресенье в 18:30, кураторские экскурсии Ксении Бендиной — каждую пятницу в 18:30.
К выставке разработали параллельную программу: события проходят в KGallery и на других площадках. Например, в «Кабаре ШУМ» открыта тотальная инсталляция Покраса Лампаса «Меня интересует только чушь», в пространстве «Фонтанка 69» состоятся «Небольшие хармсовские чтения», а в «Полутора комнатах» презентуют спектакль «Исследование ужаса».