Современными прочтениями шекспировской трагедии о двух влюблённых зрителя удивить сложно. Многочисленные версии Ромео и Джульетт появлялись и продолжают рождаться в культуре с завидной частотой. Криминальная драма База Лурмана и бродвейский мюзикл «Вестсайдская история» уже смогли стать классикой, позволив увидеть историю обречённой любви в декорациях совсем далёких от средневековой Вероны.
.jpg)
«Сочинение для сцены» Льва Додина встречает нас пустующей площадкой, единственным акцентом которой является граффити Никиты Касьяненко на фанерном фоне. Сцена становится пространством уличной культуры, где царит дух свободы и молодости. С первых минут спектакль захвачен энергией танца и музыки. Именно так бы выглядел бал в доме Капулетти, если бы на сюжет Шескпира сняли очередную часть «Шаг вперёд». Массовая танцевальная сцена прерывается «закадровым голосом», декламирующим знакомые строчки Шекспира о кровавом раздоре двух семей. К счастью, борьбу Ромео и Тибальдов прекращают восемь прекрасных Джульетт, и хип-хоп баттл трансформируется в вечер социальных танцев, где и зарождается прекрасное чувство – любовь.
Экспозиция спектакля создаёт впечатление выпускного экзамена в театральном институте, который, впрочем, и предстоит молодым додинцам весной этого года. Танцевальный класс сменяется уроком по сценической речи, где первая встреча Ромео и Джульетты становится материалом для многократного проговаривания текста. И если первый диалог влюблённых вызывает добрый смех благодаря гениальному Шекспировскому юмору, второй разговор наполняет зал снисходительной иронией. Зритель, довольный тем, что понял приём, смеётся не столько от самонадеянных фраз Ромео («Не надо наклоняться, сам достану»), сколько от факта их повторения. Третье воспроизведение сцены становится ещё более карикатурным, и по-началу смущает, даже отторгает своей навязчивостью. Помогает понять это многоголосие калейдоскоп танцевальных интермедий, через которые мы вместе с альтернативными версиями Ромео и Джульетты проносимся через эпохи и культуры: барокко, диско, рок-к-ролл. И вот, когда зритель готов к продолжению истории, ход и конец которой известен уже пять столетий, новый дуэт Ромео и Джульетты оказывается совсем не знакомым.
Вторая часть спектакля продолжает универсализировать образы Ромео и Джульетты, выходя за рамки трагедии Шекспира. В игру вступают мотивы запретной любви из мировой литературы. Первыми наследниками их истории становятся Павел и Эстер (Михиал Тараторкин и Алина Кудас) из повести чешского писателя Яна Отченашека «Ромео, Джульетта и тьма». Любовь юных героев в этот раз сталкивается со злом большим, чем междоусобица их родителей. Из первого разговора юноши-арийца и еврейской девушки мы понимаем, что запретна не только их будущая любовь, но и сам контакт.
На этом режиссёр не останавливается и решает утроить эффект, добавив ещё две рифмующиеся истории. Далее зрителей ждёт диалог Ленни и Сарри, жителей ЮАР, чьи отношения столкнулись с запретом из-за расовой сегрегации. Историю Ромео и Джульетты на фоне апартеида рассказывают Денис Ищенко и Александра Конанова. Для влюблённых героев романа Питера Абрахамса «Тропою грома», как и для шекспировской пары, спасительный путь видится только в побеге.
Кроме текстов XX века, Лев Додин включает в канву сценического сочинения и роман современной британо-турецкой писательницы Элиф Шафак «Остров пропавших деревьев», где на пути Ромео и Джульетты встаёт кипрский конфликт 1974 года. Он – грек, она – турчанка, и их любовь тоже оказывается никому не нужна. Сюжет романа, который остаётся за рамками спектакля, парафразирует один из первоисточников шекспироских «Ромео и Джульетты» – миф о Пираме и Фисбе, чьи запретные встречи у тутового дерева привели к смерти обоих. Голоса Костаса и Дефнэ отданы Михаилу Батуеву и Анастасии Рождественской.
Важно отметить, что даже не имея никакого представления о том, какие именно сюжеты были взяты авторами спектакля для создания смыслового полотна, зрителю удаётся подключиться к каждой истории и сопереживать её участникам. Подробно расписав эти тексты здесь, хочется отдать должное Льву Абрамовичу и его команде за такую тонкую и щепетильную аналитическую интертекстульную работу, которая заставляет мозг зрителя включать активное ассоциативное мышление.
Все элементы спектакля соединены через различные музыкальные и танцевальные номера, мелодии еврейского композитора и народные балканские мотивы сменяет канон для хора и поминальный марш духового оркестра. Студенты Школы-студии Додина показывают все свои способности на максимуме. Они – универсальные артисты, они могут танцевать вальс и танго, делать акробатические трюки, играть на трубе, исполнять эстрадные песни и петь акапелла хором. Не забывает режиссёр возвращаться и к оригинальной трагедии. Среди включённых эпизодов – свидание на балконе, венчание, гибель Меркуцио и Тибальда, а также утро последней встречи.
На первый план условной третьей части спектакля выходит женский образ. Действие переносится на авансцену, а сюжет в плоскость текстов Александра Солженицына. На «передовой» оказываются оставленные «Джульетты», говорящие словами героинь романа «В круге первом». Мотив запретной любви обрастает историческим контекстом прошлого уже нашей страны. Режиссёр неумолимо вскрывает раны, полученные целым поколением любящих людей во время сталинских репрессий. У «стены плача» собрались жёны заключённых, их маленькие тела в чёрных пальто оказываются среди тьмы отчаяния и мглы бессилия против системы. Они не жёны декабристов, кто смог последовать за своей любовью, они «Джульетты во мгле», для которых эта мгла стала остальным миром. Им, как и лирической героине песни Глории Гейнор I Will Survive, остаётся только одно – продолжать любить, а значит продолжать жить.
Болезненный разговор прерывает душераздирающее выступление героини Анастасии Бубновской. В её исполнении звучит романс «Руки» на стихи В. Лебедева-Кумача и музыку Ильи Жака. Вокальный номер служит переходом к следующей сцене. На этот раз зритель становится свидетелем диалога Ромео и Джульетты в декорациях лагерного заключения. Теперь препятствие между влюблёнными становится зримым, физическим. Молодые герои не могут дотянуться друг до друга, им не хватает совсем чуть-чуть, чтобы воссоединиться. Главным мотивом повествования становится мотив прощания. Мы снова видим перед собой пару Эстер и Павла. Они вместе, но им скоро нужно расставаться. Они невероятно близки, зная, что скоро будут так далеки друг от друга. «Мы не одни в этом мире, но ты мой единственный человек», – говорит Эстер.
Чувственный парный танец как символ физической близости органично перетекает в заключительную часть спектакля, где зрителя ждёт знакомство с ещё одной парой – Люсей и Борей (Софья Запорожская и Алексей Тезиков). Эта самая наивная, светлая и трогательная история любви во время войны позаимствована из повести Виктора Астафьева «Пастух и Пастушка». Здесь мгла обретает другое значение. Ночь – самое тёмное время суток – оказывается во власти любви, не войны. «Ради одной этой ночи стоило жить на свете», – произносит ошеломлённая Люся, вторя героям Шекспира, которые так хотели отсрочить наступление утра. «На заре ты меня не буди», – сначала мельком проговаривает, а потом и поёт Джульетта-Люся своему Ромео-Боре, но предательский жаворонок всё-таки тоже начинает петь, оглашая поражение любви перед жестоким внешним миром.
Финальный эпизод собирает на одной сцене все пары вместе, но они уже не Павел и Эстер, Ленни и Сарри, Костас и Дэфнэ, Люся и Боря, они – двое влюблённых в огромном мире, где всё против них. Крепко держась друг за друга, Ромео и Джульетты противостоят мгле, их надежда на свет не исчезает до самого конца.
Ближайшие показы состоятся 21 и 22 февраля; 7, 8 и 18 марта; 2 и 8 апреля.
Фото: Виктор Васильев / МДТ